A Sinistra | А Синистра | Левый Путь - Виктор Олегович Пелевин

Я ощутил присутствие Капо, и тут же увидел его – лунного света было довольно. Венецианец висел примерно в ста шагах. Как только я увидел его, он пошел в атаку.

Он не стронулся с места. Даже не поднял руки. Но я знал – он уже напал.

Будь мы в другом месте, я решил бы, что отравлен или заболел. Со мной происходило нечто необычное, но я не мог сказать, будто подобные ощущения совершенно мне не знакомы.

Тело все время говорит с нами на своем тихом языке: побаливает после вчерашней пирушки печень, ноет ушибленный палец, зудит макушка, свербит под ребром, чешется вчерашний комариный укус и так далее.

Под этими весьма грубыми чувствами есть как бы подлесок ощущений тонких и невнятных – мы начинаем замечать их, лишь устремив сознательное внимание к конечности или органу.

Я переживал именно эти легчайшие содрогания – но ускорившиеся во много раз. Витальная дрожь, которой мы не чувствуем, пока с нами все хорошо, стала до того быстрой, что я ощущал слабую, но крайне быструю щекотку. Скорость ее росла, и через несколько мгновений дрожь навалилась на меня непереносимым зудом во всем теле от макушки до ступней.

Я поднял руку и, словно в ночном кошмаре, увидел, как между большим и указательным пальцем растет сетка морщин. Кожа старилась на глазах. Мое тело разрушалось в потоке времени, как известка в уксусе.

Я понял, почему Эскал и Мойра называли Капо Господином Времени. Он действительно обладал властью над ним – но не в том смысле, что мог переноситься в прошлое или будущее.

В свое время я много размышлял об этом и пришел к выводу, что подобное невозможно. Время есть французская болезнь нашего «сейчас». Прошлое и будущее суть просто умозрительные идеи – единственный их смысл в том, что нынешнее положение вещей определено прежними событиями, а у происходящего будут последствия. Но это знает и кошка, прекрасно обходящаяся без будущего и прошлого.

Нельзя перенестись в то, чего не существует – неважно, еще или уже. В будущее и прошлое сможет путешествовать лишь тот, кто научится их подделывать.

Капо этого не умел. Но он мог ускорять и замедлять ход событий, не попадая под удары перемен сам. А это и есть власть над временем – единственная, какая может быть. И сейчас он использовал ее против меня.

Я понял, что за минуту Капо превратит меня в старца, а потом в то, чем старцы становятся, когда перестают дышать. Затем он позволит моему телу распасться на элементы, и в пустоте перед ним повиснет выбеленный временем скелет в лохмотьях.

Но я не просто баран на бойне. Если древние тени сочли наш поединок достойным зрелищем, должен быть способ ответить. Вот только искать его не оставалось времени…

И тут мне пригрезился Исполнитель. Не уверен, что это действительно был он, а не моя испуганная фантазия – но я увидел, как мерцающий силуэт поднял перед собой руку и махнул ею в воздухе, будто ловя надоедливую муху.

Я понял. Я мог мгновенно переноситься в пространстве – а это такое же могущество, как власть над временем. Капо не обладал подобным умением, иначе ему не нужна была бы его черная гондола.

В следующий миг я уже схватил Капо за туловище.

Ход времени сразу замедлился, и между нами завязалась самая нелепая борьба, какую только можно представить – мы кувыркались в пустоте, награждая друг друга тумаками и шлепками. Капо пытался отдалиться, но я тут же оказывался рядом и возобновлял захват. Выяснилось даже, что я могу перемещаться в пространстве, захватив его тело.

Он был куда мощнее. У меня оставалось достаточно сил, чтобы удерживать его в своих ненавидящих объятьях, но Капо опять разогнал время. И хоть его напор был не так разрушителен, как прежде – необходимость бороться не давала врагу сосредоточиться – сути это не меняло.

Раньше у меня оставалось жизни на минуту, теперь этих минут было, может быть, пять или десять, но время шло на меня войной, и я слабел с каждым его шагом.

И тогда я решился на страшное и немыслимое.

Прижав к себе Капо, я устремился вместе с ним к пределу Вселенной.

Таким, во всяком случае, было мое волеизъявление.

Я не думал, что могу погибнуть сам. Я даже не знал, есть ли у Вселенной предел. Я просто не видел другого пути победить это колдовство. И мой план сработал – но лишь потому, что предела у Вселенной не было.

Когда я пришел в себя от рывка, мы с Капо неслись в пустоте с немыслимой быстротой, и почему-то сама эта скорость не давала моему врагу ни бороться со мной в полную силу, ни управлять ходом времени. Я знал, что стоит нам затормозить, и распад моего тела возобновится. Но все это теперь казалось неважным.

С пустотой произошли странные и чудесные перемены. Вероятно, их вызвала наша немыслимая скорость, и хоть механизм случившегося был неясен, я понимал, что вижу сокровеннейшие божественные тайны.

Пространство не сводилось к протяженности между предметами. Оно больше напоминало…

Боюсь, что сравнение мое покажется чересчур венецианским, но не знаю, как лучше описать увиденное. Пространство походило на черный шелковый парус, прибитый гвоздями к мачте. В парус дул ветер, и шелк выгибался под его напором – везде, кроме тех мест, где его удерживало железо. Там возникали как бы глубокие ямы – так, во всяком случае, казалось с поверхности вздутого шелка. Мы с Капо скользили именно по ней.

Время, которым управлял Капо, было просто одним из свойств этого черного шелка, обнимавшего все мироздание. Время существовало не само, а в нераздельном единстве с протяженностью пространства – и теперь оно остановилось, потому что его качества каким-то образом впитала наша невозможная скорость…

Я не видел ни звезд, ни планет, ни солнца. Луна, однако, сияла над нами по-прежнему – она была, как говорил покойный Эскал, не от мира сего. Я, наверно, популярный гладиатор в лунном цирке.

Стоило мне подумать об этом, и шепот Селены открыл мне новую тайну. Капо и я не мчались на самом деле в бесконечной пустоте – там мы погибли бы в мгновение ока. Скорее, мы соревновались в использовании законов мироздания, как бы играя в божественные шахматы. Мы не понимали этих законов и пользовались ими на ощупь и гадательно. Именно в этом для наших зрителей заключалась главная забава.

– Magnifico! Magnifico! –